РЕЙД ПО ПОМОРСКОМУ ВАЛУ
Но в отпуске побывать не пришлось. В честь 100-летия со дня рождения Ленина в полку началась комплексная проверка. Нашей роте поставили задачу - продемонстрировать боевую стрельбу в наступлении. Туманным утром мы выехали на бронетранспортёрах на полигон. Через несколько часов прозвучала команда: «К бою!» Мы выскочили в поле и развернулись в атаку. Вместо мишеней, цепь встретили кочки да дикие заросли вереска. Старшие командиры что-то напутали. Мы наступали несколько километров, так и не встретив целей. Отстреляли в поле боезапас и вернулись на исходную позицию. Здесь уже ждали проверяющие полковники из штаба Северной группы войск. Как и ожидалось, нам поставили «неуд» и рота с позором вернулась в расположение. Про отпуск пришлось забыть.
Но компенсацию судьба всё равно предоставила. В июле с большой помпой проводился поход союзов польской свободной молодёжи по местам боёв Советской Армии и второй армии Войска Польского в январе 1945 года за взятие укреплений Поморского вала и освобождение Померании. Это мероприятие так и называлось – третий поход союзов польской свободной молодёжи по Поморскому валу. К этому походу привлекались и дети наших офицеров и сверхсрочников комсомольцы-школьники средней школы Борне - Сулиновского гарнизона.
7 июля в теплый полдень дежурному по роте позвонили из штаба полка и передали приказ: «Сержанту Гринько, рядовым Пиманову, Силакову, Мастикову готовыми к бою с автоматами и рацией прибыть к штабу полка».
У штаба нас встретил майор Перепич, который уже не командовал нашим батальоном, а был заместителем командира полка по боевой части. Он придирчиво осмотрел наш внешний вид, проверил оружие и снаряжение. Затем пришёл старшина из оружейного склада выдал нам новые автоматы АКМ с магазинами из оранжевого пластика, набитыми боевыми патронами. Наше оружие он забрал и отнёс обратно в роту.
Затем майор зачитал перед нашим строем боевой приказ на охрану участников третьего похода по Поморскому валу от возможных провокаций и диверсантов.
В тот же день мы погрузились на забитый матрацами «Урал». На второй такой же машине с прицепной кухней была бочка с водой, ящики и коробки с продуктами. Участники похода – студенты и школьники шагали пешком, а мы ехали впереди них на машине. Наша задача – разбить большой палаточный лагерь, повар из нашего полка готовил ужин. Мы встречали участников похода, а с темнотой заступали в караул. Вместе с нашей четвёркой службу и обслуживание несли два десятка польских солдат. Ими командовали поручик и капрал. Нашим командиром был капитан из дивизии с артиллерийскими эмблемами, а разводящим по постам – сержант Гринько. Они выполняли свои обязанности посменно с польским капралом. Офицеры вникали в службу не очень. Зато доставали гражданские учителя и воспитатели. Эти тётки не смыкали глаз, проверяя посты и караул, боялись, что мы провороним их чад.
Лагерь разбивали вдали от населённых пунктов, на берегах рек или озёр. За двадцать дней похода прошли по всему валу, осматривая мощные немецкие укрепления. Миновали города Гожув, Жешув, Калиш, Дравске, Милославец, Сосница, Бжезня, Зелена Гура, Влоцлавек, Старгард Шециньский, Валч…
Днём работы было невпроворот, зато вечером - свобода. Конечно, не такая как на гражданке, но уже и не сравнить с казармой. Любовались играми молодёжи у костров с хороводами, плясками, буйным весельем. В 22 часа польский горнист трубил зорю. И мы выступали в караул. Наш Гринько и польский капрал ожидали первую смену на площадке у флагштока с поднятым флагом похода – на красно-белом полотнище (цвет национального польского флага) цветок, лепестки которого символизировали молодёжные союзы, пославшие своих делегатов из Вроцлава, Варшавы, Белостока, Люблина, Кракова, Гдыни и Гданьска, советских гарнизонов Борне-Сулиново, Надажице, Свентошин.
Распределялись по сменам, бросая жребий. Первую смену выводил наш Гринько. Первым караульным был я, а вторым - польский шереговец. Мы молча заряжали автоматы, примыкали штыки. Сержант распределял зону патрулирования по внешнему периметру лагеря.
По левому сектору шёл я, а по правому, мне навстречу, польский солдат. Мы встречались и расходились так, что поляк шёл дальше по моему периметру, а я – по его. В следующую смену разводил часовых уже польский капрал. К счастью, за весь поход не произошло ничего плохого. Очень тяжело было в первой смене. Школьники и студенты долго не могли уснуть. Приставали с расспросами. Многие были из мест, где советских солдат в глаза не видели со времён второй мировой войны. Просили адрес, знакомились наперебой. Но наш капитан был не артиллеристом, а особистом. О том, что нас будет сопровождать КГБэшник, мы знали ещё в полку. Об этом шепнул наш майор Перепич. Поэтому контактов мы избегали. Брали адреса, давали свои – Ленинград, Москва, Минск, Киев, других городов нам называть было нельзя, а то, что мы стоим здесь же, в Польше, вообще считалось страшной военной тайной. На конвертах с письмами на Родину наш обратный адрес значился: «Полевая почта 15332-Я» и никаких географических названий.
Во второй смене, когда лагерь успокаивался, и над палатками застывала тишина, было лучше всего. В третью смену страшно хотелось спать. Вообще в любом карауле третья смена – самая тяжёлая. Это конец ночи – самый сон. Вот в это время и шныряли наши энтузиастки-проверяющие, стремясь застукать нас за нарушением Устава караульной службы. Но нарушать желания особого не было и не из-за страха наказания, а из чувства долга и ответственности. Как ни странным это покажется сейчас, сорок лет спустя, но тогда простые малообразованные парни из русской, белорусской и украинской сельской глубинки, среднеазиатских кишлаков и кавказских горных аулов с высокой ответственностью относились к службе. Для нас воинский долг и верность Уставу и Присяге были не просто словами. Память о войне обострённее всего жила здесь, на полях жестоких боёв. Ещё служили офицеры, воевавшие с гитлеровцами. Наш батальонный начштаба, сам комполка, да и Николай Иванович Иванов были фронтовиками. Раздолбайство лета сорок первого года для них стало уроком на всю оставшуюся жизнь. Поэтому боеготовность и бдительность были на первом месте. Любой караул, дозор, сопровождение подавались как выполнение самой ответственной боевой задачи. Сопровождал ли я женщину кассира из финотдела в соседний гарнизон, офицерского ребёнка в город, охранял резервуары с ракетным топливом, свалку металлолома или склад с боеприпасами – всё было одинаково серьёзно и ответственно.
Дни в походе пролетели как сплошной калейдоскоп ярких дневных красок и ночных тревожных полутонов. Последний пункт – Валч. Красивейший городок с облепившими высокий берег широкого озера белыми домиками, крытыми красной черепицей. Городок с дремотными узкими улочками, вымощенными брусчатой плиткой, островерхими шпилями готического собора. Это были исконные немецкие земли – Силезия, на которую в те годы претендовали германские реваншисты и неонацисты. Последний лагерь в стороне от городка на берегу озера. Последняя ночь с огромным костром.
Последний караул.
Наутро торжественное построение. Поздравления, благодарности от командования Войска Польского, организаторов рейда – руководителей Объединённой рабочей партии.
Спустя время в политотделе нашей дивизии от имени генерала Войтеха Ярузельского мне вручили знак образцового солдата Войска Польского. На фоне красно-белого государственного флага барельеф солдата в каске, обрамлённый лавровой веткой. И надпись: «Wzorowu Zolnez». Вернувшись со службы, я подарил этот значок, как и все свои солдатские знаки, моему шурину Васе. Тогда он был ещё мальчишкой и принял подарки с восторгом. Кроме того, на память о третьем рейде у меня ещё долго хранилась нарукавная нашивка с лейблом похода – цветком с лепестками – названиями молодёжных союзов, участвующих в походе.
Несмотря на шумиху вокруг третьего рейда в Польше, в полку, куда мы благополучно прибыли после двадцатидневной отлучки, на нас никто не обратил никакого внимания. Только перед возвращением в «родную» казарму седьмой роты в штабе полка с нами встретился майор из политотдела дивизии. Беседа была короткой и конкретной.
- Признание панскими генералами ваших сомнительных заслуг, гвардейцы, вовсе не означает, что вы действительно такие доблестные служаки. Поэтому попрошу, - и, сделав внушительную паузу, продолжил, - попрошу меньше всего распространяться о том, где вы были и что там делали. Потому что вас там вообще не должно было быть. Ясно!
- Так точно, ясно!
- Вы сопровождали эшелон с драными автопокрышками в двадцатую дивизию. И ничего более!
Двадцатая дивизия дислоцировалась на юге страны и граничила с Западной Украиной в Карпатах.
Когда он вышел из кабинета, зашёл полковник Иванов. Николай Иванович без обиняков предложил мне написать заявление о приёме кандидатом в КПСС. Грешным делом тогда я не собирался вступать ни в какую партию. Но приказ есть приказ. И я тут же написал заявление.
- Рекомендации дадут подполковник Фесенко, майор Перепич и комитет комсомола полка, - успокоил меня секретарь парткома…
После похода казарменная жизнь казалась особенно невыносимой. И я выступил с инициативой, которую в роте восприняли как признак прогрессирующего идиотизма или стремление выслужиться, чтобы приняли в партию. Хотя мне было абсолютно безразлично, кто и что там обо мне думает.
Я пришёл к ротному и попросился назначить меня на постоянную службу во второй гарнизонный караул, туда, где хранились ракетный окислитель и керосин, где была самая тяжёлая служба. Я поклялся через сутки ходить часовым в караул за седьмую роту.
Ротному моя затея не понравилась.
- Много на себя берёте, военный, - рявкнул капитан Вазиков, - не ваше сопливое дело распоряжаться, куда и кем вас послать. Ваше дело – стоять в строю и жевать сопли в ожидании команды.
К тому времени нашего славного капитана Синюту отправили в отставку по возрасту, а ему на смену прислали полнейшего идиота и безмозглого службиста Вазикова, который успел настроить против себя всю роту.
- Ясно! – закончил наш разговор ротный.
- Есть, - ответил я и вышел из канцелярии.
Как бы там ни было, но на вечерней поверке, после объявления боевого расчёта, дежурный по роте зачитал приказ капитана Вазикова о назначении меня на гарнизонную караульную службу до 1 сентября 1970 года.
До середины августа мне удалось несколько раз постоять в карауле на четвертом посту. Тяжесть нарядов компенсировала свобода от шагистики, построений и казарменной рутины.
Когда хмурым дождливым вечером после очередных суток в наряде я запихивал автомат в пирамиду ружейной комнаты, дневальный крикнул мою фамилию. Он передал приказ явиться к командиру роты.
Капитан Вазиков без предисловий заявил:
- Хватит дуру валять в карауле. 1 сентября день гвардии. К этому празднику нужно победить в соревнованиях взводов дивизии по военному многоборью. И вас, гвардеец, включили в сборную третьего батальона. Стрелять из гранатомёта еще не разучились?
- Никак нет!
- Вот и ладно. Командир сводного взвода – лейтенант Анкедавичус. Завтра же поступайте в его распоряжение.
- Есть! – ответил я.
Лейтенант Анкедавичус командовал вторым огневым взводом соседней восьмой роты. Он был угрюмым типом. Хотя, как потом узнал, оказался отличным офицером и надёжным товарищем, настоящим десантником.
На первом же построении лейтенант сказал:
- Мы, десантники-штурмовики, должны показать свою доблесть всяким там болтам, мазутчикам, пушкарям и писарям.
Болтами прозывали водителей автомашин и бронетранспортеров, мазутчиками – танкистов, пушкарями - артиллеристов и зенитчиков.
Начались тренировки до упада. Марш-броски на шесть километров в полном снаряжении, марш-броски на три километра в противогазах и химзащите. Полоса препятствий простая, спортивная, штурмовая, огненно-штурмовая. Преодоление водных преград, оврагов, болота, сплошного леса. Стрельбы из автомата, гранатомёта, снайперской винтовки, пулемёта, автоматического пистолета, переносного зенитно-ракетного комплекса.
В конце августа на противотанковом полигоне возле города Дравске Поморский начались соревнования. Взводами преодолевали полосу препятствий, бегали марш-броски, преодолевали водную преграду – реку Дравске, разворачивались к бою из горящего бронетранспортёра, стреляли лёжа, стоя, сходу, из бойницы бронетранспортёра, с борта вертолёта. Программа была более чем насыщенной. До палаток разбитого у полигона лагеря добирались, падая от усталости.
В итоге – наш взвод победил. Мы лучше всех стреляли, бегали и преодолевали препятствия.
За победу в этих соревнованиях мне присвоили второй спортивный разряд и наградили знаком «Воин-спортсмен»…
А в сентябре в политотделе дивизии мне вручили билет кандидата в члены КПСС.АНАТОЛИЙ ПИМАНОВ(Первоисточник. г. Холм, февраль 2011 г.)* * *
| Четверг 28.11.2024 08:12 | Приветствую Вас Гость RSS |
   |
| РЕЙД ПО ПОМОРСКОМУ ВАЛУ » |
